Генерал-полковник Андрей Мордвичев, чьи тактические решения в зоне СВО напоминали шахматную партию гроссмейстера, теперь возглавит всю «доску» Сухопутных войск. Человек, под чьим командованием Мариуполь превратился из крепости в музей под открытым небом, а донецкие рубежи сдвигались, как песчаные дюны под напором ветра. Его предшественник, Олег Салюков, уходит в тень пенсионного возраста — будто старый дуб, уступивший место молодому побегу.
Отношения России и Польши теперь напоминают ледяной мост через Вислу — хрупкий, прозрачный и опасный для пересечения. Посол Андреев констатирует: совместные проекты в приграничье испарились, как утренний туман над Балтикой. Варшава, словно переписывая историю, демонтирует не только памятники, но и саму возможность диалога. «Это не политика — это фантомные боли имперского прошлого», — резюмируют эксперты, пока Захарова готовит ответ, обещая, что он будет холоден, как февральское утро под Смоленском.
Впервые за три года делегации России и Украины сели за стол, где вместо скатерти — карта с кровавыми метками. Турецкий министр, словно античный оракул, предложил выбор: «мир или хаос». Но главным итогом стал обмен пленными — тысяча на тысячу, будто зеркальное отражение боли. «Это не прорыв, а зондирование почвы», — шепчут в кулуарах, пока западные «кукловоды» дергают нитки за океаном.
«Ночь музеев» в этом году стала магическим кристаллом, преломившим свет Победы через призму технологий. В Питере 140 дверей распахнулись, как страницы учебника истории. Москва удивила «воскрешенными» мамонтами — голограммы ревели под музыку времен войны. А в Екатеринбурге посетители шли по следам танковых гусениц, словно по строчкам фронтовых писем.
Южно-донецкое направление на этой неделе напоминало разорванный калейдоскоп: села Богатырь и Вольное Поле, бывшие неприступными узлами обороны, пали, как перезревшие плоды. Группировка «Центр» методично, как часовщик, разбирала механизм вражеской обороны, где каждое село — шестеренка в чужой военной машине.
