Российские банкротные торги в первом квартале этого года напоминают аукцион с двойным дном: на поверхности — 14,6 млрд рублей проданных активов, в глубине — вязкие судебные тяжбы и намёки на откровенный сговор. Три крупнейшие электронные площадки отчитались о суммах, которые могли бы стать поводом для гордости, если бы не одно «но»: каждый второй лот здесь пахнет не столько прибылью, сколько юридическим порохом.
Возьмём историю спа-отеля в Репино — пятиэтажного «белого слона» с видом на Финский залив. Его пытались продать пять лет, сбросив цену с 746 млн до 622 млн рублей, но даже это не помогло. Последние торги в октябре 2023-го сорвались, а екатеринбургская «Пальмира», желавшая купить объект, обвинила организаторов в подтасовках: задаток «испарился» в платежных системах, заявки отклонялись под надуманными предлогами, а изменения в условиях публиковали с опозданием — будто специально, чтобы спугнуть «чужаков».
Эксперты рисуют целый зоопарк схем, превращающих торги в фикцию:
«Это как игра в напёрстки, — говорит один из юристов. — Ты видишь движение, но шарик всегда оказывается у того, кто крутит напёрстки».
Парадокс в том, что самые топорные нарушения — сокращение сроков, откровенный сговор — часто оказываются эффективнее изощрённых схем. Они редко отменяются судами: то ли из-за ошибок в работе арбитражей, то ли потому, что пострадавшие не верят в справедливость. «Иногда кажется, что закон здесь — просто декорация, — замечает эксперт. — Всё решает не параграф, а чья рука тяжелее».
Пока одни компании сражаются за активы в судах, другие предпочитают обходить банкротные торги стороной — слишком уж часто они превращаются в поле битвы с заранее предрешённым исходом. Остаётся вопрос: когда 15 млрд рублей становятся не показателем здоровья рынка, а симптомом его болезней?
